О.Никольская

Доводим до вашего сведения, что умышленное уничтожение, разрушение или порча памятников культуры, либо природных объектов, взятых под охрану государства, называется согласно ст. 230 УК РСФСР лишением свободы на срок до двух лет..."

Какие же события предшествовали написанию столь прискорбного письма, когда один ученый человек - искусствовед вынужден многозначительно цитировать уголовный кодекс, обращаясь к другому ученому человеку - садоводу?

Начнем по порядку. Менее полугода назад в музей "Коломенское" был назначен новый директор, и, надо прямо сказать, странное учреждение досталось в наследство от предшественника Юлии Серафимовне Черняховской и ее коллегам. Новые научные сотрудники, оглядевшись, все как один приходили к выводу, что положением дел в музее следует заняться не только искусствоведам.

И тогда по просьбе и настоянию новой дирекции была вызвана первая комиссия. В нее вошли видные представители Красногвардейского райисполкома Москвы, архитекторы, руководители соседствующих с заповедником предприятий.

Зрелище они увидели прискорбное. Вот как описывает его главный хранитель В.Погодин в одной из своих многочисленных служебных записок, адресованных разным организациям: "Сейчас трудно установить, по чьей вине (запомните эту фразу, читатель!), но фонд икон был приведен в состояние абсолютной запущенности. Иконы в невероятной тесноте лежали кучами на стеллажах, часть была вовсе свалена под лестницами..."

Не подумайте только, что речь идет о каких-то бросовых, кое-как расписанных досках. Под лестницами валялись несчитанными сокровища древнерусской живописи XV, XVI и XVII веков, которым, как известно, цены нет. Могу и своими личными впечатлениями поделиться.

... Ключ надсадно скрипит в ржавом замке. В никогда не топившемся помещении сырость, пахнет гнилью. В полосе света, падающего из двери, груда бесформенного сырого хлама. Наклоняюсь. Из-под грязных тряпок, из-под неведомо как попавших сюда старых,скользких от плесени валенок достаю свиток. Рваными клочьями висит верхний лист, хлебным клеем когда-то приклеенный на более плотную основу, чтоб дольше жить. Неужели книги?! Старинные, редчайшие книги. Быть не может?! Скоропись начала XVII века. И рисунок был, только никогда не узнать нам, что на том рисунке...

Члены авторитетной комиссии сказали:

-М-да... Надо бы все это пересчитать. Да навести тут порядок...

Стали думать и гадать - как? Первым делом необходимо хоть какие-то помещения дать. А надо сказать особо, что "Коломенское" - уникальный музей-заповедник, единственный в Москве, основан еще в 1924 году специальным декретом. Поскольку "Коломенское" - это наша русская история. В XV веке его жители не пустили в Москву золотоордынского темника Едигея, в XVI - отразили нашествие крымского хана Сафа Гирея. Здесь Иван Грозный наложил "опеку" на бояр. Отсюда Иван Исаевич Болотников призывал сторонников своих "взяться за оружие против господ". Здесь провел юность Петр I, на Москве-реке пробовал свои корабли... Здесь предки наши - крепостные возводили дивные дворцы и храмы, создавали нетленные произведения искусства - гордость нашу перед миром...

Итак, заповедник. Значит, строить ничего здесь нового нельзя. И правильно, что нельзя. Вспомнили члены комиссии, что на территории, принадлежащей музею, сады есть. Ухаживает за ними НИИ садоводства. Крепкая организация. Четыре дома у института в этих садах. Теплых дома, что очень важно. Ведь в музее-то ни одно хранилище не отапливается... Вот бы и отдать эти дома музею, прикинули члены комиссии. И обрадовались:

- Да ведь и сам директор НИИ здесь Трушечкин Василий Григорьевич!

Трушечкин действительно был здесь и вместе со всеми исследовал печальное состояние фондов, поскольку уважаемый человек, руководитель научного учреждения, крепкий хозяин, Василий Григорьевич избран был членом исполкома Красногвардейского района. Присутствовал, исследовал, содрогался, я думаю, в глубине души, но... насчет передачи домов промолчал.

Однако благородные усилия комиссии нашли свое воплощение в специальном решении исполнительного комитета Совета депутатов трудящихся Красногвардейского района Москвы от 21 мая 1975 года. В частности, в нем говорится: "...Поручить директору НИИ садоводства (Тов.Трушечкину В.Г.) заключить договор о временной передаче с баланса НИИ на баланс музея домов №№ 3, 5, 7 для временного размещения фондов музея".

Радости музейных работников не было границ. Только рано они радовались. Снес "свои" дома Трушечкин. Взял и снес с помощью бульдозера. Знай, мол, наших, мы своего, кровного, за здорово живешь не отдаем! Дома, славу Богу, исторической ценности не представляют, и напрасно Черняховская трудилась, изучая уголовный кодекс. Меня по его статьям не привлечешь? А музей... мой он, что ли, музей? Я за него не в ответе... Только ли Трушечкин вот так-то рассуждает, только ли он вот так-то относится к нашим общим духовным ценностям... Заместитель председателя Красногвардейского исполкома Григорий Иванович Гришин, на которого был возложен контроль за выполнением решения о пресловутых домах, так прокомментировал этот поступок: - Нехорошо получилось. Мы так и сказали Трушечкину - нехорошо вы поступили... А музейщикам, между прочим, отличнейшую вещь сейчас предлагаем! - Григорий Иванович блеснул увлеченно глазами. - Ангары сборные! Знаете, есть у нас такая организация "Вторсырье", вот они себе эти ангары построили. Довольнехоньки! "Музейщики, сразу вам скажу, от ангаров "Вторсырья" отказались, как от помещений, категорически непригодных, по мнению искусствоведов, для хранения культурных ценностей. И гниют коллекции, и не дремлют воры... Но кто же довел музей до жизни такой? Спрашиваю у главного хранителя Владимира Сергеевича Погодина - человека сравнительно молодого, как и все сейчас в музее,нового: - А бывшего директора вы застали? - Да - говорит он отрывисто, и я замечаю, как у него начинает дергаться щека - Если бы главк не убрал его, - продолжает Погодин угрюмо, - я бы...- у него в глазах вспыхивает ненависть. Очень скоро я начинаю разделять его чувства: мы совершаем экскурсию по фондам. Маленькая каморка без окон, метра четыре в длину и полтора в ширину забита доверху ящиками. Часть ящиков рухнула, раскололась, и теперь под ногами хрустят то ли осколки битой посуды, то ли щебень. - Это не щебень, - говорит Владимир Сергеевич, - это уникальная, единственная в стране коллекция изразцов, в которой представлены все образцы керамического дела с Х по ХХ век. Все, что создано мастерами за тысячу лет. - Но ведь вы, наверное, приняли фонды по каким-то книгам, описям? - Какие описи, какие книги?.. - хранитель безнадежно машет рукой. - Из 20 инвентарных книг 15 не были даже прошнурованы, не то что скреплены сургучной печатью. Подтирки, исправления, какие-то таинственные галочки... Ни один музейный работник в стране, я думаю, представить себе не может, что такое бывает. К примеру, я "нашел" неучтенные старинные монеты, мешок! Были там подметы, не было - никто теперь не скажет... - Вы думаете?.. - Я ничего не думаю, - перебивает он меня, - я излагаю факты. Только в одних "Книгах поступлений" - 35 записей о хищениях, в "Книге временных поступлений" - 23 записи об утрате и хищениях. В коллекционных инвентарных книгах таких и подобных записей более шестидесяти. А общее число украденных экспонатов подходит к 120. Это, поверьте мне, неслыханные цифры. И ни одного документа, который подтверждал бы, что музей обращался по поводу краж в милицию. В то же время в коллекционные книги, заведенные в шестидесятые годы, внесен ряд экспонатов, списанных еще в 1955 году. Я разыскал бывшего директора музея Жеромского, еще одного "хорошего хозяина". Прекрасно устроился в Министерстве культуры. Специалист по реставрации. - Как долго вы были директором "Коломенского"? - 18 лет. _ Почему музей оказался в столь запущенном состоянии? - А что, собственно, вы имеете в виду? Отчужденность. Настороженность. - Я имею в виду "Акт передачи Государственного музея-заповедника "Коломенское" по состоянию на 10 апреля 1975 года", скрепленный гербовой печатью Главного управления культуры исполкома Моссовета и утвержденный начальником этого управления Б.В. Покаржевским. - Это лживый акт. - Но там стоит и ваша подпись Кроме того, я видела все своими глазами. И это все действительно так, как в акте: "Документы спутаны... Книги не опечатаны, не могут считаться инвентарными... Проверка экспонатов... не проводилась с момента основания музея. Проверки, проводимые до 1972 года в учетной документации не отражены..." Молчит. О чем молчит Борис Борисович Жеромский? Как случилось, что этот человек в течение многих лет безнаказанно запутывал дела музея, довел уникальные коллекции до столь плачевного состояния? Отнюдь не за тридевять земель от Министерства культуры РСФСР находится "Коломенское": всего три остановки Московского быстрого метро разделяет их. Поистине необъяснимо упорство, с которым ревизоры министерства обходили богатейшие кладовые музея-заповедника... Но, думается, нелегкую задачу: куда ушли древние сокровища народа и кто виновен в их утрате, исчерпывающим образом решат следственные органы города. Тем более, что представители милиции сейчас, по просьбе новой дирекции, уделяют музею самое пристальное внимание. Нас же занимает будущее "Коломенского", где и как разместить ценные коллекции его запасника? К сожалению, на этот вопрос внятного ответа не существует. Ни в Главном управлении культуры исполкома Моссовета, ни в самом Красногвардейском райисполкоме. Не пора ли руководящим товарищам в этих учреждениях выполнить свою прямую обязанность: изыскать для музея подобающие ему помещения. Ведь согласитесь, совестно цитировать уголовный кодекс, доказывая нетленную ценность памятников культуры. Совестно.

Н. Крюкова.

Москва.

Главная

Используются технологии uCoz